Дученто и треченто

В предренессансную пору, то есть в ХШ в., как мы знаем, повсюду в Европе еще доминирует готика. Но в творчестве некоторых мастеров Флоренции, Рима уже сказываются иные черты. Так, в знаменитом флорентийском соборе Санта-Кроче зодчего Арнольфо ди Камбио (1240—1302) заметно стремлении вернуться к некоторым принципам древнеримской архитектуры. Возможно, это связано с тем, что Санта-Кроче — францисканская церковь, то есть церковь ордена францисканцев. А основатель этого ордена — Франциск Ассизский, как раз и живший в ХШ в., многими считается идейным предтечей Возрождения, хотя он всего-навсего предлагал вернуться ко временам раннего христианства (со времен Франциска многочисленные церковные реформаторы будут стремиться вернуть чистые нравы ранних христианских общин — и Мартин Лютер, и даже Лев Толстой). Видимо, Франциск Ассизский был образованным и морально безупречным человеком, так как его образ привлекал многих художников, например, Джотто. Крупнейший живописец дученто — Ченни ди Пепо, прозванный Чимабуэ, сверстник Арнольфо ди Камбио и умерший с ним в один год (1240—1302), работавший в Ассизи (на родине Франциска), Пизе, Флоренции. Чимабуэ не порывает со старыми традициями плоскостного письма, но стремится к индивидуальной характерности образов, то есть тому главному, что и внесло искусство Возрождения.

На грани дученто и треченто — два великих имени: поэт Данте Алигьери (1265—1321) и живописец, ученик Чимабуэ, Джотто ди Бондоне (1266—1337). Данте в «Божественной Комедии», Джотто в монументальных фресках создали галерею ярких образов глубоко индивидуальных и психологически достоверных. Эта психологическая достоверность каждого, кого Данте встречает в Аду или в Чистилище (а ведь все это были известные современникам имена, так что поэма Данте была и остропублицистичным произведением) будь то папа Бонифаций VIII, юная жена свирепого герцога Малатеста Франческа и ее возлюбленный Паоло; мошенник Джанни Скикки, сумевший продиктовать в свою пользу завещание умершего (тот якобы еще не умер и Джанни говорил «его голосом») — черта ре-нессансного искусства. Не случайно Данте, наряду с Шекспиром, становится любимейшим писателем в XIX в., хотя, казалось бы, политические события во Флоренции начала XIV в. — борьба между партиями гвельфов и гиббеллинов, аристократов и пополанов, отзвуками которой дышит вся дантовская Комедия — мало уже кого затрагивают через много столетий. Тем не менее редко кто из романтических художников не отдал дань великому Данте.

В XIV в. создает свой поэтический стиль Франческо Петрарка (1304—1374) — ото так называемый («dolce style nuovo») «новый сладостный стиль». Петрарка был ученым я поэтом, дипломатом, путешественником и философом. Он писал и латинские поэмы — например, эпическое полотно «Африка» {о римском полководце Сципионе Африканском), трактаты по-ла-тыки. Но наибольшую известность ему принесли сонеты цикла «Канцоньере», в которых он воспевает свою рано умершую возлюбленную под именем Лауры. В сущности, Петрарка и стал создателем формы сонета: четырнадцатистрочное стихотворение, написанное непременно пятистопным ямбом. «Канцоньери» делятся на две части: первая — «На жизнь мадонны Лауры» и вторая — «На смерть мадонны Лауры». Продолжая и обогащая поэзию трубадуров, Петрарка находит слова, образы, сравнения для тончайшего выражения психологических состояний.

Современником Петрарки был Джованни Боккаччо (1313— 1375), создавший новую прозаическую форму — новеллу, то есть рассказ о «новых» (новелла по-итальянски — «новость»), современных событиях (в отличие от повествований о древности). Множество лиц, характеров, незаурядных фигур предстают в новеллах боккаччиева «Декамерона» — «десятидновнике». в котором дамы и юноши, остерегаясь выходить из замка во время эпидемии, чтобы скоротать время, рассказывают друг другу забавные, занимательные и трагические истории. Писателя волнуют не только сами истории, но, прежде всего, разнообразнейшие характеры, судьбы, индивидуальности.

Поэзия Чинквеченто

И напоследок о поэзии. Основные ее особенности: процесс взаимопроникновения двух языков - латинского и итальянского. Взаимопроникновение образов из итальянской поэзии в неолатинскую, и из латинской в итальянскую. Однако к началу второй половины века итальянская поэзия окончательно побеждает латинскую. 

Один из лучших поэтов, сочинявших на латыни, Марко Джироламо Вида (1485 - 1566) создал трактат в стихах "Об искусстве поэзии" и остроумную поэму "Игра в шахматы" - карикатуру на античный Парнас и греко-римских богов. Поэма имела европейский успех и подвигла на подражание многих, в том числе величайшего поэта польского Ренессанса Яна Кохановского, а впоследствии знаменитого французского сентименталиста Эвариста Парни, чья безумная атеистическая поэма "Война богов" вошла в золотой фонд мировой литературы. 

Другой латинский поэт Пьер Анджело Манцолли, известный под именем Памингения (1500 - 1543) своей поэмой "Зодиак жизни", совершенно антирелигиозной и лукрецианской, проникнутой стоическим пессимизмом, был изестен всей Европе. Придуманная им теория света в конце века подвигла на творческий поиск самого Джордано Бруно. 

В начале XVI в. возникает новый жанр, т.н. макароническая поэзия. Автор "Макаронии", большого свода, можно сказать, эпоса, - Мерлин Кокайо (псевдоним Теофило Фоленго, 1491 - 1544) пародировал петраркистов, осмеивал нравы и религиозные воззрения века. Макаронический язык - это смесь латинского, литературного итальянского, различных диалектов, "кухонной латыни". Им и на нем высмеивалось всё и вся. 

Квази во всех городах эст один обычай антиквус: 

Друг контра друга идут легионес мальчишек и бьются 

Камнибус; а из-за них интер взрослых случаются свары. 

Я не видебам еще, чтобы столько сшибал желудорум 

С дуба мужик, лаборандо шестом иль увесистой палкой, 

Ежели даре он хочет свиньям прожорливым корму, 

Сколько видере я мог камней, кум свисто летящих, 

Квандо баталиам вдруг затеют мальчишки, эт застит 

Светум дневной не туча камней, но истошные крики, 

И Стефанус сильней эт сильней бушует темнестой... И т.д. 

(Из поэмы "Бальдус". Пер. С. Ошерова) 

В поэме "Бальдус", из которой мы привели маленький фрагмент, Фоленго еще до Сервантеса высмеял мир рыцарских романов. В общем-то, этот автор чем-то похож на Рабле. Несмотря на грубость, подчас непристойность, Фоленго был глубоким знатоком античности, тайным меланхоликом и истинным гуманистом. 

Вообще, XVI в. в лирике - век пародии, сатиры. Ибо там, где рушатся идеалы, царят или трагедия, или сатира. 

Франческо Берни (1497 - 1535) создал целый жанр, т.н. "бернеско", где возвышенным стилем пишется о самых низменных предметах, где соединяются самые противоречивые вещи. 

Поесть - у папы нет иного дела, 

Поспать - у папы нет иной заботы: 

Возможно дать такие лишь отчеты 

Любому, кто о папе спросит, смело. 

Хороший взгляд, хороший вид и тело, 

Язык хорош и качество мокроты. 

Нет, с жизнью он порвать не хочет счеты, - 

Но рать врачей сжить папу захотела. 

И в самом деле, честь их пострадает, 

Коль он живым уйдет от их атаки, 

Раз сказано: конец, он умирает. 

И страшные выдумывают враки: 

Что в два часа припадок с ним бывает, - 

Сегодня нет, а завтра будет паки. 

От них подохнут и собаки, 

Не то что папа. В общем же похоже, 

Что как-никак его прихлопнут все же. 

(Сонет с хвостом "На болезнь папы Климента в 1529 году". Пер. С. Шервинского) 

Однако не все поэты были пародистами: существовала и серьезная музы. Классиком в ту эпоху был Пьетро Бембо (1470 - 1547). Именно он был первым подлинным петраркистом в любовной лирике, но окончательно создали петраркизм как течение уже его последователи. Петраркизм - это не только эпигонство, это явление, имевшее и положительный момент, ведь усилиями петраркистов прежде всего сам Петрарка стал известен всей Европе. Кроме того, в петраркизме произошло постепенное слияние идеализированной любви поэзии позднего средневековья и философии платонизма. 

Ты застилаешь очи пеленою, 

Желанья будишь, зажигаешь кровь, 

Ты делаешь настойчивой любовь, 

И мукам нашим ты подчас виною. 

Зачем, уже развенчанная мною, 

Во мне, надежда, ты родишься вновь? 

Приманок новых сердцу не готовь: 

Я твоего внимания не стою. 

Счастливым счастье новое пророчь, 

Что если плачут - то от сладкой боли, 

А мне давно ничем нельзя помочь. 

Я так измучен, что мадонны волей 

С последним неудачником не прочь 

Из зависти я поменяться долей. 

(Пер. Евг. Солоновича) 

И еще о нескольких поэтах Чинквеченто буквально в двух словах. 

Джованни Делла Каза (1503 - 1556) - еще вполне ренессансный гармонический автор. Лишь иногда у него встречаются образы Микеланджело: сон и смерть у Делла Каза - два брата, ночь - предвестница смерти. 

О Сон, дитя покойной, и туманной, 

И влажной ночи, о забвенье зла 

Для тех, кого природа обрекла 

Тревоге и печали постоянной, - 

Опомниться от боли несказанной 

Дай наконец, что сердце извела, 

Приди и, черные свои крыла 

Расправя, неги дай вкусить желанной. 

Где тишина? Ведь свет уже потух. 

Где легкий рой пугливых сновидений? 

Ты снова, Сон, к моим призывам глух. 

Напрасно о твоей мечтаю сени. 

Под головою камни, а не пух. 

О, эти ночи, полные мучений! 

(Пер. Евг. Солоновича) 

Анджело ди Костанцо (1507 - 1591) оказал влияние на поэтов барокко, ставивших его на второе место после Петрарки. Он любил гиперболу, метафоры, аллюзии. 

Неаполитанец Луиджи Тансилло (1510 - 1568) был особенно любимым автором Дж. Бруно. Бруно сделал его собеседником в своих диалогах "О героическом энтузиазме". В сонете "Когда свободно крылья я расправил" Тансилло говорит о крылатой силе любви, которая отвечает всем сомнениям так: 

Куда, безумец, мчимся мы? Дерзанье 

Нам принесет в расплату лишь страданье. 

А я: "С небес не страшно падать мне! 

Лечу сквозь тучи и умру спокойно, 

Раз смертью рок венчает путь достойный". 

(Пер. Ю. Верховского) 

В другом сонете человек противопоставляется богам, которых любовь превращала в смертных и даже в животных (как Юпитера): 

А у меня обратная дорога: 

Меня любовь преображает в Бога. 

ХХ век провозгласил одним из лучших лириков Чинквеченто забытого долгие годы неаполитанца Галеаццо ди Тарсиа (1520 - 1553). Гарсиа был бароном, человеком буйного нрава, участником всех смут и был убит при весьма темных обстоятельствах. Его стихи поражают гамлетовской мрачностью. Жизнь человека ему представлялась более хрупкой и ломкой, чем стекло; бытие - бессмысленностью. Основная тема его поэзии - скорбь по безвременной кончине жены. Поэт он в самом деле хороший, по энергии приближающийся к Данте. 

Дворец, где жен высокородных лица 

Сияли счастьем, царственный колосс, 

Ты стольким радости любви принес, 

Но эта перевернута страница. 

Сегодня ты - жестокая темница, 

Обитель страха, пыток и угроз, 

Вместилище теней и вечных слез, 

Где равносильно смерти очутиться. 

Другие времена - и ты другой, 

Нам одинаково не повезло, - 

Недаром были мы с тобой похожи. 

Надежды все утратив до одной, 

Я, хоть и поздно, убедился тоже, 

Что наслажденья - хрупкое стекло. 

(Пер. Евг. Солоновича) 

И назовем еще нескольких поэтесс эпохи, то есть женщин, выступавших не в привычном качестве объекта поклонения талантливых мужчин, но писавших стихи собственноручно. Это Виттория Колонна и Гаспара Гамбара, Вероника Франко и Гаспара Стампа. Среди них и знатные дамы, и куртизанки. 

Наиболее известна Виттория Колонна (1492 - 1546) - подруга и корреспондентка Микеланджело. Наиболее талантлива - Гаспара Стампа (1523 - 1554). Стихи последней пылают земной страстью и, конечно, тем самым нарушают законы петраркизма. Но это, как вы понимаете, для поэзии эпохи - благо. 

Звезда моя сурова. Но, признаться, 

Мой граф - суровей. От меня всечасно 

Бежит он прочь. Когда ж другие тщатся 

Меня пленить, мне это не опасно. 

Проклятие - в меня влюбленным страстно! 

Я пред надменным жажду преклоняться, 

Смиренна - с не желающим смиряться, 

Люблю того, кто смотрит безучастно. 

В негодованье он меня приводит! 

Другие - мир, довольство мне готовят, 

Но лишь за ним душа моя стремится. 

И все в любви навыворот выходит: 

Бесчестье - чести гордо прекословит, 

Смиренный - плачет, злобный - веселится. 

(Пер. Н. Матвеевой) 

Таковы лучшие авторы и главные черты литературы Чинквеченто. Нам осталось поговорить о творчестве Торквато Тассо... Но сначала мы вернемся назад во времени, чтобы посмотреть, что же далалось в литературе других европейских стран, разбуженных итальянскими гуманистами, о Тассо же скажем тогда, когда будем говорить об общих чертах переходного периода в литературе Европы, о закате Возрождения, о маньеризме, о рождении Барокко.