Древний Китай
Китайская цивилизация принадлежит к древнейшим в мире. Китайцы — один из немногих народов, сумевших создать собственную, совершенно самостоятельную систему письменности. Знаки китайской письменности называются иероглифами (от греч. «хиерос» — «священный» и «глифе» — «то, что вырезано»).
К XIV—XI вв. до н. э. относят первые письменные памятники — примитивные иероглифические гадательные надписи на лопаточных костях вола или барана и черепаховых панцирях. В одном из мифов говорится, что первые знаки письменности были начертаны на панцире всплывшей на поверхность реки черепахи. Неудивительно, что китайская литературная традиция также очень древняя. Она оказала огромное влияние на литературы всех стран Дальнего Востока хотя бы потому, что в течение долгого времени письменным языком образованных людей Японии, Кореи и Вьетнама был китайский.
Литературная мысль Китая развивалась не сама по себе, а была лишь частью картины мира древних китайцев. Главное понятие китайской культуры — «Дао» (буквально в переводе с китайского означает «дорога», «путь»). Есть бесчисленное количество определений Дао, однако все они сходятся в одном: Дао не поддаётся словесному описанию. Дао можно только чувствовать, его сущность че-ресчур сложна и текуча, чтобы выра-зить её в слове. Ведь Дао неизменно, но творит движение; оно пребывает в пустоте, но объемлет всё сущее; оно едино, но порождает множествен ность. Дао можно назвать всеобщим принципом устройства и развития всего сущего. Без рассуждений о Дао не обходился ни один китайский философ, к какой бы школе он ни принадлежал. При этом в зависимости от убеждений и целей говорящего Дао может наполняться самым различным содержанием.
Древние китайцы считали главным органом восприятия сердце. Именно сердцем постигается и Дао. В сердце зарождается вэнь — письменное слово, с помощью которого происходит приобщение к божественному. Иными словами, «пропущенное» через сердце Дао являет себя в словесности. Именно владение письменным словом отличает культурного человека от варвара.
| Китайское письмо — китайское иероглифическое слоговое письмо; каждый знак его воспроизводит односложное слово или односложную морфему (часть слова). |
Истоки изящной словесности древние китайцы возводили к «Ши цзин» — «Книге песен», в которую включено 305 поэтических текстов; традиция относит их к XI—VII вв. до н. э. Стихи «Ши цзин» были предназначены для песенного исполнения. В основном это истинно народная, безыскусная поэзия, посвящённая трудовым ритуалам, свадебным обрядам, застольям, любовной магии. Например, в гимне «Благодарение за урожай» описывается жертвоприношение духам плодородия.
Есть песни, созданные на исторические и героические сюжеты. В разделе «Нравы царств» собраны местные народные песни; в раздел «Оды» включены песни, сложенные при дворе вана (царя) из династии Чжоу (наряду с прославлением духов предков они содержат увещевания, обращённые к правителям, и выражают тревогу по поводу ослабления дома Чжоу). Естественно, что многие стихи, этого раздела прославляют правителя. Магия поэтического слова должна была обеспечить ему благополучное и продолжительное правление.
Храмовые песнопения раздела «Гимны» дают красочное представление о том, каким образом проводился храмовый ритуал. В них описаны приготовления к жертвоприношению общему предку, которые обычно совершали князья — родственники царя.
Восторженные ссылки на «Книгу песен» были совершенно обязательны для любого китайского сочинения о поэзии. Люди письменной культуры видели в строфах безыскусных песен «Ши цзин» гораздо больше того, о чём сообщал сам текст. Вот девушка говорит о своём любовном томлении.
Комментаторы же утверждали, что в этой лирической песне угадываются помыслы государыни: «Она должна быть опорой и помогать своему благородному супругу находить мудрых людей... Она размышляет об этом и утром, и вечером, являя крайнюю заботу и усердие».
| Чиновники собирали песни, чтобы правитель знал, о чём думают его подданные. В одном из древних трактатов говорилось: «Мелодии, которые поёт хорошо управляемый народ, прекрасны своей весёлостью: значит, управление в полной гармонии со всем; мелодии, которые поёт анархичный народ, выражают гневные жалобы: значит, правители в разладе со всеми делами; мелодии, которые слышатся в государстве, находящемся на пути к погибели, — это жалобы и грустные мысли, так как народ в отчаянии». |
Китайская культура и литература основаны на двух мировоззрениях — конфуцианстве и даосизме. Основателем первого был китайский философ Конфуций, живший в 551—479 гг. до н. э. (см. статью «Конфуций и его учение» в томе «Религии мира», часть 2, «Энциклопедии для детей»).
Конфуция более всего интересовало устройство общества и государства. Он считал, что надо вернуться к порядкам древних мифических правителей Яо и Шуня. Тогда каждый подданный обладал человеколюбием, младшие почитали старших, а старшие заботились о младших. Гармония в обществе достигалась не за счёт жестокости властей, а добровольным соблюдением норм поведения. Поэтому конфуцианцы, веря в облагораживающее влияние искусства, высоко ценили литературу прошлого, сохраняли и комментировали её. По преданию, сам Конфуций составил свод «Ши цзин», отобрав эти песни из трёх тысяч имевшихся в его распоряжении.
Он советовал «начинать образование с поэзии, упрочивать его правилами, завершать музыкой», считая поэзию обязательным условием воспитания «благородного мужа» — в первую очередь потому, что поэзия, будучи подчинена определённым правилам организации текста, противостоит хаосу.
Конфуций учительствовал, путешествовал, пытался служить советником у князей, чтобы воплотить свои идеи в жизнь. Собственное литературное предназначение он видел не в сочинительстве, а в том, чтобы комментировать письменное наследие «великого прошлого». «Передаю, но не творю. Люблю древность и верю в неё!» — провозглашал Конфуций. О его учении известно прежде всего из «Лунь юй» («Беседы и суждения») — это высказывания самого Конфуция и его ближайших учеников, записанные их последователями в V—IV вв. до н. э.
Конфуций считал, что главное в жизни человека — желание учиться. Только тогда может быть воспитан совершенно мудрый муж, обладающий «гуманностью». А что такое гуманность? Конфуций отвечал на этот вопрос так «Не навязывать людям того, чего не хочешь себе». «Лунь юй» — книга назидательная, её главная цель — научить людей тому, как правильно жить.
Основное свойство конфуцианского порядка — иерархия, подчинение младшего старшему по возрасту, должности, полу (в китайском обществе женщина всегда стояла неизмеримо ниже мужчины) и т. п. Все отношения в семье, обществе, государстве выстраиваются по вертикали, и никакое равенство принципиально невозможно. При этом сам человек должен ощущать себя прежде всего частью семьи, клана, рода, общества. Он должен отказаться от свободы воли — только тогда воцарится покой в его душе.
Другой взгляд на мир и человека предлагал даосизм, сформировавшийся в VI—III вв. до н. э. (см. статью «Даосизм» в томе «Религии мира», часть 2, «Энциклопедии для детей»). Его основными теоретиками были Лао-цзы (VI в. до н. э.) и Чжуан-цзы (IV в. до н. э.), оставившие изложение своих взглядов в двух трактатах — «Дао дэ цзин» (Книга о Дао и Дэ) и «Чжуан-цзы».
Последователи даосизма отказывались от общественных условностей, из-за чего многие считали их безумцами. Но и сами даосы прикладывали немало усилий для поддержания этой репутации. Даосские мудрецы древности не только мыслили необычно, но и так же вели себя: нарушали «общественные приличия», игнорируя представления о мире и человеке как о чём-то заранее предопределённом и исчисленном. О самом Чжуан-цзы рассказывают, что, находясь при смерти, он завещал не устраивать ему настоящих похорон, не класть в гроб его тело, а просто оставить лежать на земле. Ученики же не соглашались поступить так из страха, что тело Чжуан-цзы склюют вороны и коршуны. Учитель отвечал: «На земле я достанусь воронам и коршунам, под землёй пойду на корм муравьям. За что же муравьям такое предпочтение?».
Так же как и конфуцианцы, даосы призывали избавиться от своего «я», только по совсем другим, антиобщественным соображениям. Идеал даоса — не достижение гармонии в обществе, а подчинение себя пульсации Вселенной, слияние с ней и её земным проявлением — природой. Поэтому в китайской культуре так важны словесные описания и живописные изображения природных ландшафтов во все времена года.
Ранние даосы оставили массу блестящих философских трактатов, многие части которых воспринимаются ныне как художественная литература — китайские мыслители обладали чрезвычайно конкретным образным мышлением. В трактате «Чжуан-цзы» много притч, поговорок, диалогов (при этом часто речь ведётся от имени вымышленных персонажей). Так передаются основные идеи «Чжуан-цзы» — о единении с природой, об относительности жизни и смерти, сна и бодрствования и т. д. («Неизвестно, Чжуан-цзы снилось, что он бабочка, или же бабочке снилось, что она Чжуан-цзы»).
Китайцы всегда с благоговением относились к истории, искали идеалы именно в прошлом. Поэтому и историческая традиция заняла в китайской словесности такое большое место. Каждая династия вела подробные записи, которые становились основой для составления династий-ных хроник. К ранним образцам древней исторической традиции принадлежат такие книги, как «Чунь цю» («Вёсны и осени») — погодная хроника древнекитайского царства Лу, охватывает период с 722 по 481 г. до н. э., и «Шу цзин» («Книга исторических преданий») — запись мифов, преданий, исторических событий с XXIV по VII в. до н. э., распоряжений правительства, поучений сановникам. «Классическую» форму историческим сочинениям придал древнекитайский историк Сыма Цянь, живший на рубеже II—I вв. до н. э. Его кисти принадлежит произведение «Ши цзи» («Исторические записки»). Сыма Цянь не только систематически изложил события прошлого, но и ввёл в свой труд раздел «Жизнеописания».
Первое имя в истории китайской поэзии, дошедшее до наших дней, — Цюй Юань (около 340 — 278 до н. э.). Он был министром при дворе княжества Чу. В это время, которое называется Чжаньго — период Борющихся царств, — семь царств беспрерывно соперничали друг с другом. Одним из них было Чу. В полной мере познал Цюй Юань тяготы военного времени и хитросплетения придворных интриг. Дважды его изгоняли из родного царства, никто не хотел слушать его советов. Видя гибель своей родины под ударами царства Цинь, Цюй Юань покончил жизнь самоубийством, бросившись в реку. Конфу-цианцы считали его образцовым мужем, который принял на себя вину, поскольку не мог исполнить свой долг — спасти родину.
Цюй Юань знаменит поэтическими произведениями о горькой судьбе человека непонятого и изгнанного ва-ном. Он считается родоначальником сао — «песен скорби». В стихотворении «Плачу по столице Ину» (столица царства Чу) поэт восклицает:
|
Прилетают и птицы (Перевод Л. 3. Эйдлина.) |
Настоящая художественная литература появляется тогда, когда поэты осознают, что слово — это не только смысл, но и красота. Можно смело утверждать, что во времена поэта Цао Пи (187—226 н. э.) такое представление уже сформировалось. Он полагал, что, в отличие от всех других письменных текстов, где важнее всего достоверность, стихи «требуют украшенности». Требование «красивости» поэзии становится требованием эпохи. Лу Цзи (261—303), автор поэмы «Ода изящному слову», вторил своему предшественнику: «Поэзия есть роскошь, обаятельность цветов, проносящаяся по стихам, как бы перед глазами, в то время как они звенят гармонией, так что и сама поэзия, и сама поэтическая мысль могут быть названы цветами...». Главным инструментом поэта являются слова. Задача — «выбрать слова с осмыслением должным и расположить их в порядке и стройно, так, чтобы каждое слово отборное встало на место своё. Всё в себе заключающий светлый солнечный луч непременно и разом раскроется мною; и всё, что таит в себе звук, до конца разовьётся в ударе одном по струне».
Таким образом, китайская словесность и литература прошли в древности огромный путь. Письменное слово, служившее вначале средством общения с миром богов, постепенно стало восприниматься как самостоятельный носитель красоты.